опять я со своими глупостями

[kems]

и снова bg.ru. По-моему, занятно. Цитирую не все. Но мне кажется, это круто. Сноб нервно курит в углу (не знаю, почему в моем сознании эти проекты так резко противопоставились)

Большой Город опросил проститутку, промышленного альпиниста, гипнотерапевта, следователя, и еще 17 профессионалов о том, какие правила профессии они соблюдают

Сергей Евдокимов, криптограф:
— Существует закон надежного пароля: он должен быть не менее 32 знаков. Лучше, если это будет четверостишие с разной транслитерацией, желательно с ошибками. Например так: v лесу роdилаsь elochka, в лясу ona росlа.
— Я никогда не сохраняю у себя пароли клиентов, ведь знают двое — знает и свинья.
— Я никогда не занимаюсь защитой информации в пятницу и выходные: обычно, когда все сделано, клиенты на радостях выпивают и напрочь забывают шифр. Требуют потом, чтобы я им его сообщил, а я не могу — я же его не сохранял.

Иван Немков, сомелье:
— На дегустации вино надо сначала немного взболтать в бокале, чтобы аромат разошелся. Первой порцией надо слегка прополоскать рот и, не глотая, сплюнуть — тогда все рецепторы будут работать как надо.
— Если в качестве аперитива клиент пил граппу, я советую ему дальше пить напитки из того же винограда, то есть вино или коньяк. Объясняю, что смешивать нельзя. Но если клиент не прислушается к моему мнению, настаивать не буду.
— Хотя бывают исключения: я никогда не буду смешивать с чем-либо дорогой коньяк, типа Hennessy Richard по 5 000 евро за бутылку. В 90-х часто бывало, посетители просили: «А плесни-ка мне в Hennessy Richard колы и добавь пару лимончиков».

Илья Салтыковский, следователь прокуратуры:
— В 90% случаев преступники сознаются в содеянном сами, так что мне не приходится их особенно раскалывать. Даже те, кто сразу не признал свою вину, через две недели приходят с признанием. Это закон человеческой психологии.
— У меня есть следовательское чутье на преступников, но этого мало. Я читаю язык жестов подозреваемого. Например, человек отводит глаза вниз и влево — значит, явно что-то привирает. Хотя, может, и просто запутался. Хороший способ проверить вранье: попросить человека рассказать, что он делал в течение дня, а затем повторить то же самое, только в обратном порядке. Если он придумал историю только что, точно собьется.
— Для протокола я задаю подозреваемому все вопросы: когда, где, у кого родился, крестился ли, получал ли в детстве травмы, чему учился — все как на приеме у психолога. Каждая деталь может сыграть решающую роль.
— У следователей не бывает нормальной личной жизни — так получается, что это тоже правило профессии.

Альбина Волкова, проститутка:
— Я не имею права отказаться от клиен та, каким бы омерзительным он ни был. Нельзя показывать свое отвращение. ­Клиентов ищут менеджеры, так называ емые мамы. У них есть база девочек и, соответственно, база клиентов. Все де вочки разложены по папкам: «Дорого», «Киев», «170—174», «174 и выше», «На лю бителя» и т.д. Если клиент тебя выбрал и ты к нему поехала, ты не можешь от казаться. Откажешься — подведешь мамочку: она потеряет клиента, не будет больше тебе доверять, и ты останешься ни с чем.
— Отказаться делать что-то во время секса можно, если мне это неприятно или не хочется. Но делать это нужно очень аккуратно, чтобы никого не обидеть. В таких случаях мамочки обычно на стороне своих девочек — они ведь тоже женщины. Но вообще-то, извращенцев среди клиентов обычно не держат.
— Важно не быть жадной, иначе можно влипнуть в какую-нибудь неприятную историю, вплоть до криминала. Например, предложат секс без презерватива, но за три тысячи долларов. Или наркотики — за тысячу. Секс втроем — за две. Зачем это нужно?
— Конечно, главное правило — предохраняться.

Дмитрий Венявкин, переводчик-синхронист:
— Синхронный перевод делают два человека, которые сменяют друг друга каждые полчаса. Я всегда помогаю коллегам — записываю имена и названия, которые он может с ходу не запомнить. Потом можно либо шепотом ему подсказать, либо протянуть бумажку.
— Лучше плохой перевод, чем молчание переводчика. Синхронист должен максимально точно передавать информацию, но даже если он передал 60% сказанного — это хороший результат.
— Если во время мероприятия мне плохо слышно речь оратора, то я обращаю на себя внимание. Например, говорю: «Извините, переводчик плохо слышит».
— Я обязан хранить конфиденциальность, когда перевожу на бизнес-пере говорах. Обычно то, что произносится, я записываю в блокнот и потом отдаю его заказчику.
— Я стараюсь передавать речь оратора безэмоционально. Иногда это сложно сделать. Я работал на конференции общества больных гемофилией и в какой-то момент совершенно искренне сочувствовал участникам или, наоборот, радовался за них, когда выяснялось, что лекарства доставляют и они действительно облегчают им жизнь. По моей речи эмоциональность была заметна — это моя профессиональная ошибка.

Стелла Мотина, оперная певица:
— Я не ем перед выступлением шоколад или какие-нибудь орехи: от шоколада мокрота бывает, а кусочки орехов могут застрять в горле.
— Ни в коем случае нельзя мороженое: можно простудиться и потерять голос.
— Нельзя пить зеленый чай: он сушит горло.
— Я не курю, потому что это опасно: дым раздражает слизистую, садится голос. Я знаю басов и теноров, которые курят, но они другое дело.
— Полезность сырых яиц — это миф, голос от них не появится.
— Я всегда делаю дыхательную гимнастику Стрельниковой — о ней знают все солисты. Это серия дыхательных упражнений из коротких шумных вдохов и бесшумных выдохов. Когда я не успеваю распеться — делаю ее, получается такой массаж для связок, и они приходят в тонус.
— Заниматься фитнесом можно. Далеко не все певцы толстые. Среди них сейчас много спортивных людей, которые следят за собой. Но нельзя перебарщивать с упражнениями на пресс: от этого диафрагма зажимается.

Антон Верещагин, диггер:
— Нужно всегда быть начеку. Все интересные объекты напичканы сигнализациями и прочей гадостью для наблюдения — от герконов (сигнализация открытия двери) и объемных датчиков до барьерных сигнализаций (на заборах в виде проволочек). Но если действовать осторожно, любое препятствие можно вывести из строя или обмануть.
— Не лезть на объект толпой идиотов. Лучше вдвоем, максимум — вчетвером.
— На объектах надо вести себя культурно, не брать того, что плохо лежит. Но не сто ит руководствоваться понятиями чести и достоинства, когда вас запалили: каждый сам за себя, иначе поймают всех.
— Каждая вылазка требует серьезной подготовки — я всегда собираю всю информацию об объекте. Иногда приходится неделями гулять вокруг объекта в поиске решений, как пролезть, как обмануть охрану.
— Я стараюсь заранее понимать, как будут действовать охрана или местные жители, чтобы предупредить их действия. Например, на входе в бомбоубежище бывает охранник, поэтому, когда залезаешь, имеет смысл заблокировать дверь: это дает время убежать. Если догоняют, нужно заблокировать все двери, чтобы усложнить проход за собой и выиграть время.
— Одежду я подбираю специально для каждого случая. Понятно, она должна быть удобной, но иногда лучше одеться прилично, чтобы скосить под влюбленную парочку, которой захотелось романтики. А иногда и камуфляж с противогазом не помешает.
— Стараюсь не иметь при себе никаких инструментов: если поймают, будет больше вопросов. Если же без болтореза, молотка и пилы не обойтись, лучше держать их в отдельном мешке, чтобы можно было легко выбросить и сказать — это не мое, а здесь было открыто, и я зашел поглазеть.
— Я никогда не ношу с собой на объект фотоаппарат. Поймают — разобьют.
— Каждый диггер всегда носит с собой фонарик. Даже когда он идет на день рождения к бабушке.

Наталья Волошина, актриса:
— Если забыл текст, нужно напрячься и отмотать у себя в голове на тот момент, который помнишь и про себя начать с него.
— Нельзя трогать на сцене чужой реквизит. Это кажется, что на сцене просто что-то валяется, может оказаться совсем наоборот — все на своем месте.
— Есть такая примета: если на репетиции текст роли выпадает из рук, ни в коем случае нельзя его просто поднять. На него надо сесть и подниматься, не отрывая его от попы. Понимаю, что звучит глупо, но мы все это делаем — от студентов до преподавателей и ведущих актеров.
— Есть старое театральное суеверие, что мыть на сцене пол должны актеры, а не уборщицы — мол, тогда между актером и сценой возникает какая-то связь. И раньше со шваброй выходили все, включая ведущих актрис. Сейчас это правило уже не так популярно, но мне до сих пор нравится.
— Раньше артист должен был после каждой реплики делать паузу, чтобы зритель успевал вдуматься в сказанное. Получалось, что все говорили по очереди, как в плохих сериалах. Теперь это зависит от режиссера: в современных постановках нарушение театральных традиций становится сценическим приемом.

Ксения Булгакова, стриптизерша:
— Обычные правила стриптиз-клубов — нельзя пить со стриптизершами (если это не консумация), нельзя дотрагиваться до танцовщиц. Но эти правила устанавливает сам клуб — в моем, например, нет строгих ограничений. Я могу выпивать с клиентами, если мне так хочется, и в приватных танцах я разрешаю себя трогать. Меня можно погладить. Но если я понимаю, что от моего клиента исхо дит какая-то угроза, то я могу нажать на кнопку и придет менеджер и охрана.
— Когда я танцую на сцене, я выби раю одного зрителя. Танцую, глядя на него, и мужчина видит, что от меня исходит искра — а за ним и все осталь ные тоже.
— Я хожу в солярий, чтобы восполнить в организме витамин D. А то иногда я неделями не вижу солнечного света.
— Когда я танцую, у меня нет цели, чтобы мужчина возбудился. Это просто танец для услаждения его глаз.
— От танцев с шестом у меня иногда бывают синяки, тогда я накладываю грим, чтобы было незаметно.

Надежда Филиппова, камбузник на ледоходе:
— На судне нельзя свистеть — парус может порваться.
— В понедельник нельзя выходить в море — это к шторму, в пятницу, 13-го, тоже. Директора портов — люди морские, знают о приметах и не заставляют выходить в море. Но однажды кто-то из высшего руководства настоял, чтобы мы в пятницу, 13-го, поплыли, еще журили, мол, нам бы только на суше подольше посидеть — так рейс действительно случился неудачным.
— Нельзя зажигать свечи на борту — очень плохая примета. Даже Новый год без свечей.
— По окончании рейса надо обувь какую-нибудь выкинуть в иллюминатор — поблагодарить морского владыку.
— Женщины на корабле быть не должно. Я, правда, ярчайшее нарушение этого правила.

Павел Ершов, футбольный вратарь:
— Мы нарушаем всем известные футбольные правила зачастую специально, чтобы приостановить игру. Когда команда противника атакует твои ворота, то кто-то бросается в ноги, чтобы выбить мяч и т.д. Это делается в каждом матче по десятку раз.
— Я всегда здороваюсь с воротами и касаюсь штанги и перекладины.
— Никому не позволяю до или после матча даже в шутку закатить мяч ко мне в ворота.
— Вратарские перчатки надо надевать с правой руки.

Роман Копылов, локейшен-менеджер:
— Надо уметь красиво льстить. Приходится льстить даже самому маленькому начальнику управы, чтобы он себя почувствовал большим человеком и помог передать запрос выше.
— Надо хорошо ориентироваться во всей российской бюрократической машине, понимать, к кому отправлять бесконечные запросы, чтобы разрешили снимать: в мэрии или в префектуры, в управы или в ЖЭКи.
— Если нужно снять сцену фильма в старой Москве, то это надо делать в районе Яузских Ворот, где почти нет рекламы и есть дух той, совсем другой столицы.
— Если в Москве не разрешают провести съемку, то надо ехать в Видное, Серпухов и Тулу. Там администрация контактная, а пятиэтажки те же, больни цы такие же, есть офисные центры — по картинке ни за что не поймешь, что не Москва.
— Для съемок исторических фильмов лучше строить целый город в павильоне или же ехать в Петербург — там еще кое-где остались аутентичные места.

Ася Гозюмова, хирург:
— Никогда нельзя брать деньги с пациента. Понимаю, это правило повсеместно нарушается, но ни в коем случае нельзя!
— Часто работает закон парных случаев: если поступит человек с редкой болезнью или патологией, через какое-то время поступит точно такой же.
— Нельзя скрещивать ноги пациента на операционном столе. Это и суеверие, и правило (чтобы не было проблем с кровообращением).
— Есть общемедицинские суеверия: нельзя ввозить пациента вперед ногами в палату или операционную.
— Нельзя давать четких прогнозов: «Через три дня вы будете здоровы».
— В больницах есть палаты, из которых люди выписываются, а есть «роковые», в которых часто кто-то умирает.
— Если зашить рану цветными нитками — пациент будет здоров, примета такая.