Я гляжу как ты ходишь по комнате.
Берёшь вещи в руки и кладёшь их.
Решаешь задачи про косинус и синус.
Я плинтус.
я силюсь
быть практичным.
И симпатичным.
Альтруистичным
Твоим личным
Предметом.
Чтобы ты хоть изредка брал меня тоже.

курсовая пошла в задницу. Я вяжу шарф. Очередной. Снова с максимумом теплоты.
Мне кажется, я повторяю все свои ошибки. Но мне так нравится (:

@темы: ^^, @love, браво!, destination unknown

---

минутка откровений:
всегда, когда стою в пробке (если одна в машине), жалею, что рядом со мной нет какого-нибудь МЧ, чтобы тем временем сделать ему минет (:

@темы: ^^, театр дурова

---

Обожаю тебя, Кем, еще и за это. Ты хитрая, умная и опассссная)

@темы: ^^, браво!

---

Muse, оказывается, прекрасно заменяется Пилотом. Изумительно.

Ой, мамочки, палюсь.

@музыка: неродина

@настроение: игры-игрушечки

@темы: @love, destination unknown, my heart is bombing

---

1/4 сознания — его фотографии,
1/4 — невнятный визг
1/4 — ощущение машины в заносе
1/4 — сандал

я — ощущение
я держусь за стоп-кран, конечно.

@музыка: беда с тобою, со мною, с дорогами, с небом

@темы: ^^, @love, destination unknown, my heart is bombing

---

Что может быть лучше, ну конечно,
чем поехать поздним вечером мыть мамину машину, без страховки, без доверенности, по льду
(а focus так заносит, между прочим!)
а потом бегать по снегу в мокрых кроссовках
ах.

@темы: ^^, театр дурова, my heart is bombing

---

и ты вся такая красивая, чуть не задевшая скорую помощь и не влетевшая на встречке,
под knights of cydonia

no one's gonna take me alive

думаешь,
какая же это правда.

@темы: театр дурова, destination unknown

---

© А. Т.

На выставку Лера отправилась только ради ученика, из чувства долга. "Алина Крюгер. Персональная выставка. Жизнь как утрата. Вход свободный". В пустом зале бродил бородач с дамой. На некоторые работы он смотрел через дырку в кулаке, чувствовался профессионал. Лера тоже посмотрела через кулак, но разницы не заметила: все те же обнаженные мужчины на курьих ножках, а на заднем плане пагоды в огне. В буклете про Алину было сказано: "Художница проецирует притчевый мир на пространство бесконечного". Интересно, где и как учат писать искусствоведческие тексты? Наверное, с этим рождаются. Бывая в гостях, Лера любила листать художественные альбомы и, посмотрев репродукцию, прочесть, что об этом пишет специалист. Видишь: мальчик накрыл насекомое сачком, по бокам ангелы трубят в пионерские горны, в небе самолет со знаками Зодиака на борту. Читаешь: "Художник рассматривает холст как культ мгновения, где упрямство деталей взаимодействует с попыткой осмысления будней". Думаешь: автор текста мало бывает на воздухе, держится на кофе и сигаретах, интимная жизнь чем-нибудь осложнена.

@настроение: )))

@темы: ^^, браво!

---

я перестала чувствовать вкус сигарет, перестала хотеть курить
наверно, это закономерно — зависеть от чего-либо, избегая зависимости от кого-либо
как жаль, что я не умею сожалеть, как жаль, что я не придаю значение прошлому; вдариться бы в ностальгию, выкуривая, выпивая, выплакивая
а вместо этого сорок страниц сказок, четыре словаря и сломанные под корень ногти
и я не знаю, чего мне хочется больше: исправить все ошибки или начать новую жизнь
мне всегда как-то нервно, когда эхом в голове смех, которого, наверно, больше не услышу
новый год скоро. «и вот это, конечно, пиздец»

@темы: театр дурова, кошки куклачева, destination unknown, my heart is bombing

---

и мне не стыдно

отстаиваю перед собой свое же право
я все равно люблю. обоих.
мне не важно, из какого положения я люблю, — стоя на ступеньку ниже или глаза в глаза
однажды полюбив, мне сложно от этого отказаться, не-мо-гу, не-хо-чу
и, божеупаси, я не делаю из себя жертву, мне не нужно сочувствие и жалость
я просто хочу любить. для меня это чертовски важно. и я буду.
я дважды удаляла номера, но все равно один остался у меня в памяти, другой — в памяти телефона
хочу и буду.

@темы: кошки куклачева, destination unknown, my heart is bombing

---

М. Ф. Страшная сказка про жизнь
За черным-черным лесом в черной-черной яме сидит черный-черный ребенок. Из его черного-черного глаза течет черная-черная слезинка.
Иногда к ребенку приходят прекрасные сущности, заоблачные и подземные, вперемешку.
— Чего ревешь? — спрашивают. — Что случилось-то?
— Я, — шмыгая носом, отвечает малыш, — сын человеческий.
И буквально захлебывается ревом.
От стыда.

Это была страшная сказка про жизнь, спасибо за внимание.

Игры с Ним
Давай, — говорит, — играть, будто я умер, а ты еще нет, и вот ты идешь по улице, грустно тебе, пусто тебе, ясно тебе, что теперь так будет всегда, и вдруг — я иду навстречу, как ни в чем не бывало. Что скажешь?
Подставляй, — скажу, — правую щеку. И левую наготове держи.

***
Давай, — говорит, — играть, будто я — бумага, а ты — ножницы, будто я — камень, а ты — бумага, будто я — ножницы, а ты — камень.
Время пошло, — отвечаю.

***
Давай, — говорит, — играть, будто мы незнакомы. И ты тогда будешь ходить по улице туда-сюда и не обращать на меня никакого внимания. А я подожду-подожду в сторонке, постою за углом, а потом ка-а-а-ак напрыгну!
Так играем уже, — говорю. — Давно.

@темы: браво!

---

©

Никто, собственно говоря, не жил и не был. Просто обнаружился. Обнаружил он себя и подумал: «Вот он я, мне будет теперь заебись». Он все сделал для того, чтобы было заебись. Мало кто столько для этого сделал. Сидя с друзьями в кабаках по пятницам он хвастался, насколько у него все хорошо. И даже доказательства демонстрировал. Друзья только вежливо кивали и вливали в себя еще по пятьдесят.
А он чего-то все недоумевал, вертел доказательства и так и сяк, пытался понять, что с ними не то. И не мог. Потому что обнаружился. Потому что жил до того и после того тоже не жил. И не знал, что каждый, с кем он пил, уже приносил и показывал эти доказательства. А потом выбрасывал их прямо рядом с кабаками. Где их потом подбирали другие. И он тоже подобрал. Ну малость пыльные, так это хуйня.
И накатив по еще пять раз по 50, он тоже выкинул эти доказательства до того как ехать домой. И по пути уже, в машине, потерялся обратно, туда, откуда обнаружился.
И не поймешь, был — не был.

---

у нас сегодня литературный день, вот что.

© П. Бормор
... и чудовище
Я большой, зеленый, пупырчатый, очень красивый. Меня все боятся. Кроме Сандры. Сандра - это принцесса, только она обычная, не заколдованная.
Сначала-то она, конечно, испугалась, когда увидела меня в первый раз. А потом привыкла. Мы теперь с ней часто играем, тайком от её родителей. И она по-прежнему часто роняет мячик в озеро, а мне приходится доставать. По-моему, она это делает специально, чтобы потом меня поцеловать. Но я, конечно, отказываюсь.
Нам и так весело, без всяких там поцелуев. Я сильный, я её катаю на плечах. А бегаю даже быстрее лошади! Сандре нравится. Я вообще много чего могу - и нырять в самые глубокие омуты, и по деревьям лазить, и норы рыть. Еще могу сказать скале, чтобы она раздвинулась, и скала меня слушается. Сандру вот не слушается, хотя она и принцесса. А меня - да, потому что я не простой принц, а заколдованный!
Сандра сама догадалась, что я принц. Она вообще умная. Я-то сначала не хотел признаваться, но она мне сказала, что узнавала у мамы, таких чудищ в природе не бывает. Они только из людей получаются, если заколдовать. Тогда я ей сказал, что я правда человек, но бедный и больной, а мой папа был не король, а сапожник. Тогда она опять спросила свою маму, бывают ли заколдованные дети сапожников, и ее мама сказала, что нет. Только принцы. Тогда Сандра мне сказала, что хочет снять заклятие, но я ей не дал. Мне нравится быть чудовищем. Я большой и сильный, и много чего могу. А принц бы из меня получился не очень - ну что это за принц без королевства? А чтобы вернуть себе королевство, мне пришлось бы убить родителей Сандры. А её бы это наверняка огорчило.
И еще неизвестно, справлюсь ли я с Сандриной мамой, если даже мой папа не справился. Он не был волшебником, а она была. Поэтому я и стал таким, какой я есть.
Не хочу ничего менять. Когда я был принцем, я часто болел, и у меня были сопли. А сейчас - никогда. И еще мне приходилось каждый день учить латынь и греческий, а я их терпеть не могу! А кроме того... Не хочу пугать Сандру. Она ко мне уже привыкла, и понимает, что я на самом деле очень красивое чудовище.
А человек, которому снесли пол-лица ударом алебарды - это же, наверное, не очень красиво?

Виталий Авдеев
Культурный обмен
Гость был наряжен хоть куда. В пузырчатом железном кафтане, остроносых, модных, железных же штиблетах, с разукрашенным похабными картинками щитом, копьем, увитым, словно майский посох, разноцветными лентами и, в довершение всего, с кастрюлей на голове. Гостев конь, укрытый затейливой скатертью с круглыми прорезями для глаз, тоже поражал воображение. Змей Горыныч озадаченно хмыкнул.
- Илюш, - осторожно спросил он, - Ты в порядке?
- Delds ilstpo lis! - злобно и гулко проорал в свою кастрюлю гость и потряс майским посохом.
- На карнавал что ли собрался? - удивился Горыныч, - Этот, как его, Хайло вынь? Хорошее дело. Только не пойму никак, кем это ты обрядился.
- Lderrei hoj! - ответил пришелец.
- Соловьем-разбойником, чтоль? Тот пузатый конечно, но при чем тут кастрюля. Лешим? У того башка ого-го, это да, но зачем тебе лошадь, Леший их терпеть не может.
- Khorren!
- Не, не, не подсказывай, я сейчас сам угадаю. Кикимора? Баба-Яга? Кот-баюн?
- Drohj ouight!!
- Ну ладно, ладно, сдаюсь, говори. Только кастрюлю сними, а то тебя совсем не разобрать.
- Khurhen!
Гость взял посох наперевес и пришпорил коня.
- Э! Э! - легко увернулся Змей Горыныч, - Тебе чего, Илья, голову в этом наряде напекло?
Гость не ответил, он, сосредоточенно пыхтя, пытался вытащить застрявшее в расщелине копьё. Горыныч осторожно подошел сзади и одним движением выдернул копье из скалы, словно зубочистку из стейка. Гость, испуганно замахав руками, отскочил в сторону и выхватил меч.
- Korose dragonus! - завопил он, тыча железкой в Змея, - Shinues!
- А! - хлопнул себя по лбу Горыныч, - Драгонус! Точно! Я же обещал племяша на выходные подменить. Совсем память ни к черту стала.
Он отодвинул рыцаря в сторону и торопливо направился к пещере. Оттуда он вышел уже с привязанными картонными крыльями, в очках и с толстым разговорником в руках.
- Их бин злой и страшный Драго-Нус! - прочитал он по складам, - Слышь ты, чучело? Драго-Нус! Их бин в рыцарях знаю толк. Рыыыыы!!!

Александр Шуйский
4.
Я хочу оставлять следы.
Маленькие, кошачьи: топ-топ-топ, сначала через лужу, потом по асфальту, потом на капоте припаркованного мерседеса. он светится от воска, я по нему - топ-топ-топ, аккуратной цепочкой.
Воробьиные в снегу. Много-много. И кожуру от семечек. Мы тут были, мы тут ели.
Чьи-то большие на мокром песке, и чтобы было видно, что играл с водой - прыг на волну, бегом от нее, не догнала, снова - прыг!
И следы ветра в траве - примятые стебли, рассыпанные семена одуванчиков, сбитый в ком тополиный пух.
И человеческие, тяжелые, глубоко вдавившиеся во влажную почву, в сыпучий гравий, чтобы было видно: нес на руках.

Сергей Кошкин
В стороне от дороги - там, где нет ничего
В конце концов, я пришел к выводу, что человек создан и существует для того, чтобы работать. Совершенно неважно, что ты делаешь: метёшь тротуары или в банке платёжные ведомости подписываешь - ты работаешь. Пишешь, читаешь, моешь посуду, просто - идёшь куда-то или - рисуешь зайцев. Ты - работаешь, двигаешься, живёшь.

В детстве бабушка иногда подшучивала надо мною: я доедал кашу, собирал ложкой со стенок и дна тарелки остатки, отставлял тарелку в сторону, а бабушка мне говорила серьёзно:
- Вот молодец! Славно поработал!
- Как это так? Я же не делал ничего! Я только ел! - недоумевал я.
- Ну ты ложку-то ко рту подносил? Вот мышцы и развиваются! - смеялась моя бабушка.

С давних пор и до недавнего времени меня пугала рутина: проснуться утром, умыться, дальше - работа, обед, снова - работа. Вечер, телевизор, пиво, сон. Двадцать три сигареты, шесть чашек кофе, полтора литра минеральной воды. Как потенциальный самоубийца с заряженным до поры пистолетом в ящике стола, я всегда был готов всё изменить: съехать с квартиры, уволиться с работы, бросить курить или расстаться с кем-то навсегда. Я делал это часто. И - появлялись новые квартиры, новая работа, новые люди.
Я, конечно же, всё делал неправильно.

Однажды я украл у бабушки большой, как антоновское яблоко, клубок красной пряжи. Я украл этот клубок, чтобы узнать, насколько длинна его нить. Я привязал один конец нити к столбу линии электропередачи и стал разматывать клубок, зная, что расстояние между столбами - двадцать пять метров. Я думал, что смогу дойти до конца улицы, но клубка хватило только до ворот соседнего дома - он оказался пустым внутри, этот большой красный клубок.
Размотаешь нить - и найдёшь пустоту. Копнёшь вглубь - и найдёшь пустоту. Внутри, в глубине - нет ничего. За этими двадцатью тремя сигаретами и шестью чашками сладкого кофе, которые я выкурил и выпил сегодня, нет ничего. Это не страшно, просто это и есть - жизнь.

Н. Крайнер
В старости я буду жить, скорее всего, в одиночестве. Характер не тот, чтобы с кем-то уживаться. Стану жить в маленькой квартирке, с плохо поклеенными обоями и огромными щелями в балконной двери. И у меня будут три кошки, черная, белая и рыжая. Кошки будут постоянно драться, а я буду смотреть и радоваться тому, что они, в отличие от меня, живые и здоровые. Умиляться буду, вытирать слезы платочком. По улице стану перемещаться короткими перебежками, считая окружающий мир непонятным и враждебным. Других старушек, которые собираются у подъездов на лавочках, буду принимать за какую-то странную, непонятную мне форму жизни и потому буду их чураться. Впрочем, они станут отвечать мне взаимностью. Денег у меня будет мало (не бывает их у меня много, в принципе), и почти все они будут уходить на еду кошкам. Поэтому кошки у меня будут пушистые и откормленные, а я - совсем наоборот (давно мечтаю похудеть, в общем-то). Врачи к тому времени запретят мне пить кофе с кофеином, а кофе без него будет для меня слишком дорогим. Но я все равно раз в неделю стану варить себе настоящий, хотя не очень крепкий кофе, наливать его в маленькую, не больше наперстка чашку, и выпивать. И долго потом прислушиваться к ощущениям, не прихватит ли сердце. И, может быть, раз в месяц стану позволять себе одну сигарету. В такие моменты мне будет совсем грустно, но грустные мысли я буду себе позволять только по вторникам.
Еще у меня будет паззл на четыре тысячи кусков с картиной Босха, его я куплю себе заранее. И каждый день, нацепив на нос очки (еще пара лет с моим монитором, и это неизбежно) и близоруко щурясь, буду его складывать. Недолго, по часу где-то, чтобы глаза не уставали. А потом смотреть кино. К тому времени, надеюсь, я не впаду в маразм и не разучусь пользоваться всякой техникой. Коллекцию фильмов я тоже соберу заранее, разумеется. Иногда, по праздникам, мне будут звонить дети и внуки, а я каждый раз стану удивляться тому, что они у меня есть и думать, что люди, наверное, просто ошиблись номером. Еще в старости мне снова захочется писать руками, я заведу себе настоящую чернильную ручку и много белых листов бумаги и буду писать, по вечерам, при свете настольной лампы. Писать что-нибудь очень длинное, может быть, про себя, но скорее всего, про кого-нибудь еще.
А потом настанет день, когда паззл соберется, а из всей коллекции останется посмотреть только один фильм. Я думаю, что это будет "Достучаться до небес". А может и нет. Вкусы со временем меняются. Но скорее всего, все же он. Я его поставлю, сварю кофе или, может, найду спрятанную в шкаф лет 15 назад бутылку текилы, и стану смотреть. А когда фильм закончится, я умру. Просто и без затей. Тело мое тут же развалится на множество маленьких букв, а душа воспарит, потом спустится обратно и вселится в одну из моих кошек, скорее всего, в рыжую. Кошки аккуратно соберут все буквы и отнесут их туда, где будут лежать бумажки с недописанным, к примеру, романом (да, на роман я раньше, чем в старости не сподвигнусь). Буквы тут же займут отведенные им места, и роман этот окажется законченным. Только его вряд ли где опубликуют. Люди, которые придут в эту квартиру, чтобы забрать ее себе, вряд ли обратят внимания на мои каракули. А даже если обратят, ни одно издательство не сможет прочесть, что там написано (у меня и сейчас-то почерк ужасный, а с возрастом будет только хуже). Так что роман мой выкинут или сожгут. А кошки, как только кто-нибудь откроет дверь, уйдут, чтобы гулять самим по себе. Ведь кошек именно для этого и придумали. Они не пропадут, у меня будут очень умные кошки. Даже та, которая рыжая.

Лея Любомирская
Когда Шику обижается на Вашку
Когда Шику обижается на Вашку, он встает в шесть утра.
Обязательно в шесть, потому что Вашку любит поспать до восьми.
Не умывшись, Шику идет на кухню, громко топая в коридоре.
На кухне гремит посудой, жарит яичницу, варит кофе.
Наливает себе кофе в вашкину чашку.
Пьет из нее, громко хлюпая.
Когда Шику обижается на Вашку, кофе из вашкиной чашки кажется ему вкуснее.

Когда Вашку обижается на Шику, он идет завтракать в кафе на углу.
Обязательно в кафе, потому что не хочет встречаться с Шику, который на кухне пьет кофе из его чашки.
Пока Шику, гремя посудой, делает завтрак, Вашку быстро принимает душ и выходит, хлопнув дверью.
По дороге он вытаскивает из почтового ящика шикину газету "24 часа", и свернув ее трубочкой, уносит с собой.
В кафе Вашку разворачивает газету и заказывает горячий бутерброд и ромашковый чай.
Когда Вашку обижается на Шику, ему нравится читать за завтраком.

Когда Шику обижается на Вашку, он открывает магазин на час раньше и вешает на двери табличку "распродажа".
Обязательно вешает табличку "распродажа", потому что в дни распродажи в магазине всегда многолюдно.
Когда Шику обижается на Вашку, ему необходимо общение.

Когда Вашку обижается на Шику, он открывает магазин на час позже и вешает на двери табличку "переучет".
Обязательно вешает табличку "переучет", потому что иначе к нему начнут рваться покупатели.
Когда Вашку обижается на Шику, он не хочет никого видеть.

***

Когда Вашку обижается на Шику, Шику становится нервным и злым.
Он мечется по магазину, как беспокойный дух, задирает клиентов и ругается с поставщиками.
Когда Вашку обижается на Шику, Шику лучше не трогать - укусит.

Когда Шику обижается на Вашку, Вашку становится медлительным и печальным.
Он сидит в углу за кассой, как большая тряпочная кукла, на вопросы отвечает с опозданием и невпопад.
Когда Шику обижается на Вашку, с Вашку лучше не разговаривать - все равно бесполезно.

***

Когда Шику обижается на Шику, он никогда не дотягивает до перерыва.
Шику оставляет вместо себя Родригу или Родолфу, а сам убегает.
Дома Шику повязывает передник, и начинает варить, жарить и печь любимые вашкины блюда.
Когда Шику обижается на Шику, на обед бывает калду верде, фрикассе из кролика и профитроли с горячим шоколадом.

Когда Вашку обижается на Вашку, он сидит в магазине всего пару часов.
Вашку оставляет вместо себя Инеш или Ану Лизу, а сам плетется домой.
Дома Вашку вытаскивает из ящика стола пасту для чистки серебра и начинает начищать драгоценные шикины кубки.
Когда Вашку обижается на Вашку, к обеду все кубки начинают сиять собственным светом.

***

Когда Шику приносит Вашку дымящиеся тарелки, Вашку протирает запотевшие очки и прерывисто вздыхает.
Когда Вашку выстраивает перед Шику сияющие кубки, Шику всплескивает руками и вопит: "Ну, старик, ты дал!"
Вашку и Шику часто обижаются друг на друга.
Потому что - а как бы иначе они могли часто мириться?

запись создана: 09.12.2007 в 14:27

---

©

есть такой город, в котором все будет хорошо. неважно, как оно сейчас, но будет всегда все хорошо. даже более того. и люди в этом городе просыпаются и засыпаются с осознанием того, что вот-вот у них все будет. живут они при этом не очень хорошо, хреново они живут, по сути дела. но никому из них не приходит в голову на что-то жаловаться. потому что даже на главной площади города висит большой транспарант "все будет заебись". и эта надпись дает им силы вести свое отвратительное существование, прозябая в грязи собственного сегодняшнего недовсего. обидно только то, что городу уже очень много лет, а хорошо все еще не наступило. оно только будет. но будет же...
а я смотрю на этот город и все жду, когда к власти придет кто-нибудь, кто поменяет плакат. и будет на нем написано "все заебись". если этого не случится в ближайшее время, придется все делать самому.
Но пока можно хотя бы потренироваться.
Всё хорошо
всё очень хорошо
всё

@темы: браво!

---

©

Еще мы говорили о мальчиках, его и моих, правда у меня их было меньше, зато среди них были русские, а они самые лучшие, убеждала я Костю, у них бывают просветления и помутнения, а у твоих бывают только похмелье и ломка, все предсказуемо.
Русские мальчики кладут голову на руки и глядят исподлобья, в них можно бросить что-нибудь тяжелое и сразу заплакать, французский мальчик, в которого я плеснула вином в разгаре нежнейшего спора, поджал губы, встал и ушел, а русский мальчик снял бы рубашку и бросил бы, а потом и с меня снял бы, в этом весь смысл плескания в мальчиков вином или кофе, говорила я, а Костик не верил.
А еще, говорила я, у русских мальчиков не бывает полых ладоней, и плоского голоса не бывает, и еще - русские мальчики не умеют делать вид, это в них самое лучшее, то есть, они врут, конечно, и даже много поначалу, но, уж если им надоело, они так честно зевают, чешутся и отвечают невпопад, что у тебя есть время разобраться, не надоело ли тебе самой.
Мне бы твои petites miseres, говорил Косточка, делать вид очень гигиенично, я сам делаю вид несколько раз в день, без этого никуда, как без быстрорастворимой любви по утрам, глупая ты, бессмысленная дуся.
Вот чего я никогда не стану делать, так это утренней бессловесной любви второпях, гордо восклицала я. Слова, слова, посмеивался Косточка, никудышный инструмент, мне нужна шершавая фактура, вязкий терпентин, льняное, липнущее к пальцам масло, а больше мне ничего не нужно. Ребрышки текста слишком хрупки, чтобы в них удержалась твоя живая жизнь, говорил он, твои сумрачные радости и благодарные вспышки горя, текст пишется для читателя и наполнять его горячей алой кровью так же неловко, как, скажем, нести плещущую рыбину в куцем пакете из гастронома: несчастны все - и несущий, в облепленном сизою чешуею пальто, и несомый, в быстро убывающем холоде водопроводного отчаяния. Выходит - не пиши о своем, не забалтывай леденцовое слово я, повторенное тысячу раз, оно может исчезнуть, как те слова в детстве, монотонно и долго произносимые – спа-си-бо, па-ро-ход, сча-а-астье, и тебя настигнет радостная потеря смысла, стирание прежней уверенности.
Это потому, что ты не смотришь в лицо, когда занимаешься любовью, говорила я, вот если бы ты смотрел в лицо, как я, тебе нужен был бы текст, молчание тебя остужало бы, что за радость глядеть в напряженное, заячье, розовое лицо и слушать, как поскрипывают износившиеся пружины.
Нет, ты все-таки юная, бессмысленная дуся, говорил Косточка, разумеется, я смотрю в лицо, а куда же я по-твоему смотрю? В то место, откуда у него не выросли крылья?
Зато русские мальчики любят слушать стихи, говорила я, особенно под утро, когда уже нет сил пошевелиться, глаза закрываются, а засыпать жалко, тогда они слушают стихи и спрашивают ревниво, а это ты кому написала? а это?
А ты попробуй почитать им чужие, говорил Косточка, письма римскому другу почитай, они у тебя тоже самое спросят, это все милое постельное вранье, говорил он, у меня вот оскомина от твоих стихов, с первого дня еще, бросай ты это дело, говорил он, рифмы заводят, когда кожа горит и кости ноют от желания, а без этого все твои хореи с ямбами лежат пожухшей тряпочкой, и не взглянет никто.
Все дело в том, говорил он, что ты чувствуешь, когда стоишь за спиной у человека, еще не знающего, что ты вернулся, и смотришь как он переставляет книги, или моет тарелки. Ты стараешься не дышать и ждешь, когда он обернется, но он уже почувствовал тебя и нарочно не оборачивается, ты знаешь, какое у него сейчас лицо и время становится точь-в-точь, как плавающий снег в стеклянной игрушке.

---

надо как-то серьезнее относиться к жизни, себе, своим поступкам, своему прошлому и все такое
а то балаган какой-то, а не взрослый человек

@музыка: мумий тролль — девочки эмансипэ

---

к тебе я больше не вернусь,
какой теперь я друг?

@музыка: МТ — Владивосток 2000

---

я терпеть не могу расставаться с людьми недоговорив; пока не выгрызешь тему до конца, не повозишь алюминиевой ложечкой по стенкам миски, пока не соберешь все крупинки со стола
пока себя и его до конца, пока не изотрешь ткань между вами до дыр, пока не захочется избавиться друг от друга
пока не поймешь, что вот он — предел
— нельзя, нельзя, нельзя
но, видимо, придется.

@настроение: не плачь, я уступлю тебе свое место в аду

---

приставку «недо-» можно сделать девизом моей жизни.
у меня везде одно сплошное недо.

@музыка: neversmile — из ладони в ладонь

---

мне подарили офигенное нижнее белье. Рыжее, красивое как мечтала, идеально.

Кому бы показать, бугога.