Я лучше знаю, как лучше ©
мне действительно хочется услышать это прекрасное, избитое, приевшееся «я люблю тебя больше всего на свете»
и, захлебнувшись нынешней ночью своим страхом одиночества, откуда, с чего вдруг, всегда же была такая храбрая самодостаточная девочка, что ты со мной делаешь, любовь моя, зачем вся эта нежность, если мне с ней не справиться, начитавшись этого дурного панова с его клаудией и захаром, боже, как хочется, чтобы кто-то был готов рвать чужие горла за меня, «бьешься за жизнь, за завтра, и даже иногда за меня», чтобы не нужно было обдумывать каждое слово, я ненавижу язык, я ненавижу постоянные оговорки, я ненавижу две точки зрения, я ненавижу то, что я никогда не пойму тебя до конца, ты — не поймешь меня, насколько просто обходиться жестами, но насколько невозможно, найдя в себе силы сказать «приди», слизнув свои слезы с твоего плеча, укорив себя в сотый раз за то, что я не умею как ты, открыться, говорить, целовать, я смогла перебороть хотя бы клочок своей неуверенности... как надоело жить головой, а не сердцем, гала-гала, «Если добрый боженька дал нам такое замечательное сердце и такие чудесные мозги, почему бы не пользоваться и тем и другим, к полному всеобщему удовольствию? Но нет, ни в коем случае, мы не согласны думать и чувствовать одновременно. Мы будем придумывать эмоции и мечтать о действиях. Мы сделаем из головы жалкое подобие хилого малокровного сердца, а из сердца — тупые и убогие мозги, а потом будем спорить до посинения, поставив перед собой две банки, резко пахнущие формалином», я хочу и тем, и другим, но сердцем я все чаще чувствую только страх, головой все чаще думаю об усталости, и отдыха мне — две ночи в неделю, послевкусие которых приходится отбирать у желающих все опошлить, у собственной трусости, у своего недоверия и растягивать как последнюю сигарету в пачкe.
и, захлебнувшись нынешней ночью своим страхом одиночества, откуда, с чего вдруг, всегда же была такая храбрая самодостаточная девочка, что ты со мной делаешь, любовь моя, зачем вся эта нежность, если мне с ней не справиться, начитавшись этого дурного панова с его клаудией и захаром, боже, как хочется, чтобы кто-то был готов рвать чужие горла за меня, «бьешься за жизнь, за завтра, и даже иногда за меня», чтобы не нужно было обдумывать каждое слово, я ненавижу язык, я ненавижу постоянные оговорки, я ненавижу две точки зрения, я ненавижу то, что я никогда не пойму тебя до конца, ты — не поймешь меня, насколько просто обходиться жестами, но насколько невозможно, найдя в себе силы сказать «приди», слизнув свои слезы с твоего плеча, укорив себя в сотый раз за то, что я не умею как ты, открыться, говорить, целовать, я смогла перебороть хотя бы клочок своей неуверенности... как надоело жить головой, а не сердцем, гала-гала, «Если добрый боженька дал нам такое замечательное сердце и такие чудесные мозги, почему бы не пользоваться и тем и другим, к полному всеобщему удовольствию? Но нет, ни в коем случае, мы не согласны думать и чувствовать одновременно. Мы будем придумывать эмоции и мечтать о действиях. Мы сделаем из головы жалкое подобие хилого малокровного сердца, а из сердца — тупые и убогие мозги, а потом будем спорить до посинения, поставив перед собой две банки, резко пахнущие формалином», я хочу и тем, и другим, но сердцем я все чаще чувствую только страх, головой все чаще думаю об усталости, и отдыха мне — две ночи в неделю, послевкусие которых приходится отбирать у желающих все опошлить, у собственной трусости, у своего недоверия и растягивать как последнюю сигарету в пачкe.